Публикации «Наш край в годы Великой Отечественной Войны.»

Всероссийский сборник статей и публикаций института развития образования, повышения квалификации и переподготовки.

Язык издания: русский
Периодичность: ежедневно
Вид издания: сборник
Версия издания: электронное сетевое
Публикация: «Наш край в годы Великой Отечественной Войны.»
Автор: Диана Сергеевна Яловинская

Преподаватель ГБПОУ СРМК автор статьи Яловинская Диана СергеевнаТема: «Красный и белый террор»Гражданская война в России – это время, когда кипели необузданные страсти, и миллионы людей готовы были жертвовать своими жизнями ради торжества своих идей и принципов. Это было характерно и для тех, кого называли «красными», кто отстаивал идеи Октябрьской революции, и для их противников – «белых», и для крестьян-повстанцев, выступавших третьей силой и боровшихся за свои частные интересы против и первых, и вторых. Их всех, яростно враждующих между собой, парадоксальным образом сближали эмоциональный порыв, избыток биологической энергии и непримиримость. К сожалению, подобное вызывало не только величайшие подвиги, но и величайшие преступления. Нараставшее взаимное ожесточение сторон вело к быстрому разложению традиционной народной нравственности. Логика войны обесценивала, вела к господству «чрезвычайщины», к несанкционированным действиям. Одним из наиболее важных и одновременно трудных вопросов истории Октябрьской революции 1917 г. и последовавшей затем гражданской войны является вопрос о терроре, его масштабах и причинах. Как соотносятся гуманистические идеалы революции с массовым нарушением прав и насилием, окрасившими революционную эпоху в мрачные тона? В последнее время проблема террора в период гражданской войны всё чаще и чаще попадает в поле зрения исследователей. К сожалению, работы, появившиеся в последние полтора десятилетия, скорее запутывают, чем проясняют вопрос. Связано такое положение дел в современной историографии с предвзятым отношением к событиям тех лет. Повышенное, гипертрофированное внимание некоторые современные авторы уделяют красному террору, видя в нём неизбежное следствие революции и первопричину. Вместе с тем, красный террор и хронологически, и по самой своей сути являлся следствием, а не причиной царивших в те годы произвола и насилия. Советские историки, как и большинство современных, расценивали красный террор как ответ на факты белого террора, интервенцию и контрреволюцию. В свою очередь, участники белого движения и некоторые исследователи (например, С.А. Ланцов) террор и репрессии против большевиков, сотрудников ВЧК и отрядов РККА обосновывали как противодействие жестокости красного террора. Рассмотрим подробнее причины, следствия и специфику террора, обозначаемого традиционно как «белый террор» и «красный террор». Как считает …, И красный, и белый террор выросли на волне того беззакония, которое стало визитной карточкой буржуазного февраля (Февральская революция 1917 г.). Уничтожив законную власть, «февральские» либералы и социалисты не смогли обеспечить законность и порядок. В стране разрастались преступность, бандитизм, анархия, хаос. На это либералы и правые социалисты попытались ответить репрессиями. Но затронули они в первую очередь отнюдь не преступный мир. Жертвами государственного террора оказывались то большевики, то рабочие, требовавшие 8-часового рабочего дня, то крестьяне, требовавшие земли, то офицеры, требовавшие одного – восстановить в армии дисциплину. Именно эта беззубая и в то же время репрессивная политика, проводившаяся с марта по октябрь 1917 г., и стала питательной почвой для процветавшего в последующие годы террора. Особого внимания заслуживает вклад в возникновение в стране массового террора правых социалистов, прикрывавших свои действия лживыми лозунгами и призывами. Так, критикуя большевиков за гонения против оппозиции, эсеры и меньшевики на практике стали создавать оппозиционные большевикам политические режимы, основным содержанием которых становился террор по отношению ко всем сторонникам советской власти. Тем самым не только реакционные военные и кадеты, но и меньшевики заодно с правыми эсерами стали родоначальниками системы белого террора, унесшего в годы гражданской войны жизни сотен тысяч ни в чём не повинных людей. Некоторые считают датой первого акта белого террора 28 октября 1917 г., когда, согласно распространённой версии, в Москве юнкера, обманным путём проникшие в Кремль, захватили находившихся там солдат 56-го запасного полка. Им было приказано выстроиться якобы для проверки у памятника Александру II, а затем по безоружным людям внезапно был открыт пулемётный и ружейный огонь. Было убито около 300 человек. Сергей Мельгунов , давая характеристику белого террора, определяет его как «как эксцессы на почве разнузданности власти и мести», поскольку в отличие от красного террора, террор белый не исходил прямо от органов белой власти и не был обоснован «в актах правительственной политики и даже в публицистике этого лагеря», в то время как террор большевиков был закреплен целым рядом декретов и приказов. Белые декреты и белая пресса не призывали ни к массовым убийствам по классовому признаку, ни к мести и уничтожению социальных групп, в отличие от таковых у большевиков. Например, как свидетельствовал сам Колчак, он был бессилен над явлением, именуемым «атаманщиной». Однако приведенные ниже факты позволяют утверждать, что отсутствие в официальных документах указаний на репрессии и террор можно смело назвать «хорошей миной при плохой игре». Так, ярким проявлением белого террора стали события, развернувшиеся в ночь на 6 июля 1918 г. в Ярославле, а затем в Рыбинске и Муроме, где начались вооруженные антисоветские выступления. Цель восстания, как следовало из постановления главнокомандующего Ярославской губернии, командующего вооруженными силами Добровольческой армии Ярославского района, была достаточно чинной: “Объявляю гражданам Ярославской губернии, что со дня опубликования настоящего постановления… 1. Восстанавливаются повсеместно губернии, органы власти и должностные лица, существовавшие по действующим законам до октябрьского переворота 1917 года, т.е. до захвата центральной власти Советом Народных Комиссаров…” Подпись: полковник Перкуров. Именно он являлся начальником штаба мятежников. Как видим, в данном постановлении прямое указание на репрессии отсутствует. Однако на деле, захватив часть города, руководители выступления начали беспощадный террор. Осуществлялись зверские расправы над советскими партийными работниками. Так, погибли комиссар военного округа С.М. Накимсон и председатель исполкома городского совета Д.С. Закийм. 200 арестованных были свезены на “баржу смерти”, стоявшую на якоре посередине Волги. Сотни расстрелянных, разрушенные дома, остатки пожарищ, развалины – таковы были последствия восстания. Аналогичная картина наблюдалась и в других волжских городах. Сам А.И. Деникин в своих “Очерках русской смуты” признавал, что добровольческие войска оставляли “грязную муть в образе насилия, грабежей и еврейских погромов. А что касается неприятельских (советских) складов, магазинов, обозов или имущества красноармейцев, то они разбирались беспорядочно, без системы”. Белый генерал отмечал, что его контрразведывательные учреждения, “покрыв густой сетью территорию юга, были очагами провокаций и организованного грабежа”. Таким образом, факты свидетельствуют о том, что почти сразу же после победы Октября международная реакция перешла от политических, экономических, идеологических методов борьбы непосредственно к военным. Наряду с активной поддержкой контрреволюционных генералов интервенты сами развернули массовый террор, немыми свидетелями которого являются “лагеря смерти” Мудьюг и Иоканьга, Мезенская и Пинежская каторжные тюрьмы. Только через Архангельскую тюрьму за год оккупации прошло 38 тысяч арестованных, из которых было расстреляно 8 тысяч человек. Приказ колчаковского генерала Розанова: “Возможно скорее и решительнее покончить с енисейским восстанием, не останавливаясь перед самыми страшными и жесткими мерами в отношении не только восставших, но и населения, поддерживающего их. В этом отношении пример японцев в Амурской области, объявивших об уничтожении селений, скрывающих большевиков, вызван, по-видимому, необходимостью добиться успехов в трудной партизанской борьбе”. Еще в ноябре 1919 года белочехи в своем меморандуме писали: “Под защитой чехословацких штыков местные русские военные органы (имеются в виду колчаковские) позволяют себе действия, перед которыми ужаснется весь цивилизованный мир. Выжигание деревень, избиение мирных русских граждан… расстрелы без суда представителей демократии по простому подозрению в политической неблагонадежности составляют обычные явления”. Об этом же говорил Колчаку во время телефонной беседы 21 ноября 1919 года Вологодский: “Все слои населения до самых умеренных возмущены произволом, царящим во всех областях жизни…” Да и сам “верховный правитель” в минуты откровения признавался своему единомышленнику, тогдашнему министру внутренних дел В.Н. Пепеляеву: “Деятельность начальников уездных милиций, отрядов особого назначения, всякого рода комендантов, начальников отдельных отрядов представляет собою сплошное преступление”. Именно эта жестокость колчаковщины, беззаконие и произвол, творившиеся его подручными, заставили подняться на борьбу с ними сибирских крестьян. В братоубийственной войне исчезали, становились чуждыми привычные многим понятия: вместо милосердия и сострадания обоюдное озверение, вместо спокойного течения жизни – состояние страха. То, что творилось в застенках контрразведки Новороссийска, в тылу белой армии, напоминало самые мрачные времена средневековья. Обстановка в белом тылу представляла что-то ни с чем не сообразное, дикое, пьяное и беспутное. Никто не мог быть уверен, что его не ограбят, не убьют без всяких оснований. Само понятие «красный террор» впервые ввела эсерка Зинаида Коноплянникова, которая заявила на суде в 1906: «Партия решила на белый, но кровавый террор правительства ответить красным террором…». Позже Л.Д. Троцкий определял «красный террор» как «орудие, применяемое против обреченного на гибель класса, который не хочет погибать». В.И. Ленин заявлял, что красный террор в годы гражданской войны в России был вынужденным и стал ответной акцией на действия белогвардейцев и интервентов. По мнению С.П. Мельгунова, например, красный террор имел официальное теоретическое обоснование, носил системный, правительственный характер, в отличие от белого террора. По этой причине красный террор по своей масштабности и жестокости превосходил белый. В статье “Как буржуазия использует ренегатов” Ленин, критикуя книгу К. Каутского “Терроризм и коммунизм”, разъясняет свои взгляды на проблемы террора вообще и революционного насилия в частности. Отвечая на обвинения в том, что раньше большевики были противниками смертной казни, а теперь применяют массовые расстрелы, Ленин писал: “Во-первых , это прямая ложь, что большевики были противниками смертной казни для эпохи революции… Ни одно революционное правительство без смертной казни не обойдется и что весь вопрос только в том, против какого класса направляется данным правительством оружие смертной казни.” Вместе с тем Ленин как теоретик и политик выступал и за возможность мирного развития революции , отмечая , что в идеале марксизма нет места насилию над людьми; рабочий класс предпочел бы, конечно, мирно взять власть в свои руки. Как свидетельствуют исторические факты, советская власть и ее карательные органы первоначально воздерживались от насилия как средства борьбы с врагами, и лишь после того, как антибольшевистские силы начали осуществлять массовый террор, советская власть объявила “красный” террор. 26 июня 1918 года Ленин писал Зиновьеву: “Только сегодня мы услыхали в ЦК, что в Питере рабочие хотели ответить на убийство Володарского массовым террором и что вы … удержали. Протестую решительно! Мы компрометируем себя: грозим даже в резолюциях Совдепа массовым террором, а когда до дела, тормозим революционную инициативу масс, вполне правильную. Это невозможно! Террористы будут считать нас тряпками. Время архивоенное. Надо поощрять энергию и массовидность террора против контрреволюционеров…”. В воззвании ВЦИК от 30 августа 1918 г. о покушении на председателя СНК Ленина говорилось: “На покушение, направленное против его вождей, рабочий класс ответит еще большим сплочением своих сил, ответит беспощадным массовым террором против всех врагов революции”. Официально красный террор был объявлен 2 сентября 1918 года Яковом Свердловым в обращении ВЦИК и подтверждён постановлением Совнаркома от 5 сентября 1918 года как ответ на покушение на Ленина 30 августа, а также на убийство в тот же день Леонидом Каннегисером председателя Петроградской ЧК Урицкого. В постановлении говорилось, что заслушан доклад председателя ВЧК о борьбе с контрреволюцией и СНК считал, что “при данной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью … что необходимо обезопасить советскую республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях; что подлежат расстрелу лица, причастные к белогвардейским заговорам и мятежам; что необходимо опубликовать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним этой меры”. Как результат, в Петрограде были расстреляны 512 представителей элиты (бывших сановников, министров, профессоров). Данный факт подтверждает сообщение газеты «Известия» от 3 сентября 1918 года. По официальным данным ЧК, всего в Петрограде в ходе красного террора было расстреляно около 800 человек. В газете “Известия” в декабре 1918 г. была опубликована беседа с только что назначенным Председателем Ревтрибунала К. К. Данилевским. Он заявил: “Трибуналы не руководствуются и не должны руководствоваться никакими юридическими нормами. Это карательный орган, созданный в процессе напряженной революционной борьбы, который выносит свои приговоры, руководствуясь исключительно принципами целесообразности и правосознания коммунистов. Отсюда вытекает беспощадность приговоров. Но как бы ни был беспощаден каждый отдельный приговор, он обязательно должен быть основан на чувстве солидарной справедливости, должен будить это чувство. При огромной сложности задач военных трибуналов на их руководителях лежит и огромная ответственность. Приговоры несправедливые, жестокие, безмотивные не должны иметь место. В этом отношении со стороны руководителей военных трибуналов должна проявляться особая осторожность”. Таким образом, провозглашалась беспощадность приговоров, но в тоже время указывалось, что приговоры должны быть мотивированными, обоснованными. Однако исторические факты свидетельствуют, что «беспощадность» многими ВЧК понималась буквально: по отношению к заложникам и заключенным применялись жестокие пытки. Так, Харьковское ЧК под руководством Саенко применяло скальпирование и «снимание перчаток с кистей рук», Воронежская ЧК применяло катание заключенных голыми в бочке, утыканной гвоздями. В Царицыно и Камышином «пилили кости». В Полтаве и Кременчуге священнослужителей сажали на кол. В Екатеринославе применяли распятие и забивание камнями, в Одессе офицеров привязывали цепями к доскам, вставляя в топку и жаря; разрывали пополам колесами лебедок; опускали поочередно в котел с кипятком и в море. В Армавирe применялись "смертные венчики": голова человека опоясывалась ремнем, на концах которого располагались железные винты и гайка, сдавливавшая при завинчивании голову ремнем. В Орловской губернии широко применялось замораживание людей путем обливания холодной водой при низкой температуре и т.д. Формально красный террор был прекращён 6 ноября 1918 г. По некоторым данным, за этот период ВЧК репрессировала 31 тыс. человек, из которых 6 тыс. было расстреляно. В тоже время, в октябре 1918 года Ю. Мартов, лидер партии меньшевиков заявлял, что жертв репрессий ЧК в ходе красного террора с начала сентября было «более чем десять тысяч». Вместе с тем даже в 1922 году В.И. Ленин заявляет о невозможности полного прекращения террора, а о необходимости его законодательного урегулирования, что следует из его письма наркому юстиции Курскому от 17 мая 1922 года: «Суд должен не устранить террор; обещать это было бы самообманом или обманом, а обосновать и узаконить его принципиально, ясно, без фальши и без прикрас. Формулировать надо как можно шире, ибо только революционное правосознание и революционная совесть поставят условия применения на деле, более или менее широкого. С коммунистическим приветом, Ленин». Столкновения между регулярными частями красной и белой армии являлись лишь фасадом гражданской войны, демонстрирующим два ее крайних полюса, не самых многочисленных, но самых организованных. Между тем, победа той или иной стороны зависела, прежде всего, от сочувствия и поддержки тех, кто составлял самую внушительную силу государства – крестьянства. Декрет о земле дал крестьянам то, чего они так долго добивались, - помещичью землю. На этом свою революционную миссию крестьяне посчитали оконченной. Они были благодарны Советской власти за землю, однако сражаться за эту власть с оружием в руках не спешили, надеясь переждать тревожное время у себя в деревне, возле собственного надела. Чрезвычайная продовольственная политика была встречена крестьянами с недоумением. Они не могли понять, зачем нужна земля, если хлеб отбирают до последнего зернышка. В деревне начались столкновения с продотрядами. Только в июле – августе 1918 г. в Центральной России таких столкновений было зафиксировано 150. Большевики применяли к недовольным чрезвычайные меры – отдачу под суд, ревтрибуналы, тюремное заключение, конфискацию имущества и даже расстрел на месте. Когда Реввоенсовет объявил мобилизацию в Красную Армию, крестьяне ответили массовым уклонением от нее. На призывные пункты не являлось до 75% призывников. В канун первой годовщины Октябрьской революции в 80 уездах Центральной России почти одновременно вспыхнули крестьянские восстания. Мобилизованные крестьяне, захватив оружие и разойдясь с призывных пунктов, поднимали своих односельчан на разгром комбедов, Советов, партийных ячеек. Значительное число крестьянских восстаний в Центральной России объяснялось тем, что эти районы очень интенсивно эксплуатировались продотрядами. А их массовость обеспечивалась за счет участия в них среднего крестьянства и даже бедноты, хотя каждое выступление большевики объявляли “кулацким”. Правда, само понятие “кулак” было весьма растяжимо и неопределенно, и имело скорее политический, а не экономический смысл. Вместе с тем, необходимо подчеркнуть, что крестьянские выступления вряд ли можно охарактеризовать как собственно антисоветские и даже антибольшевистские. В сознании народных масс советская власть, большевики ассоциировались с демократическим этапом революции, давшим мир, землю, народовластие. Но крестьяне никак не могли смириться с конкретными фактами насильственного изъятия хлеба, принудительных повинностей, отсутствия свободы торговли. Их недовольство, таким образом, носило скорей тактический, а не стратегический характер.Массовое недовольство крестьян наблюдалось и в тылу белых армий. Однако оно имело несколько иную направленность, чем в тылу у “красных”. Если крестьяне центральных районов России выступали против чрезвычайных мер, но не против советской власти как таковой, то крестьянское движение в тылу белых армий возникало как реакция на попытки реставрировать старые земельные порядки и, значит, неизбежно принимало большевистскую направленность. Ведь именно большевики дали крестьянам землю. При этом союзниками крестьян в этих районах оказывались рабочие, что позволяло создать широкий антибелогвардейский фронт, который укреплялся за счет вхождения в него меньшевиков и эсеров, не нашедших общего языка с белогвардейскими правителями. Причины и факторы, которые привели к возникновению Красного террора в России, можно разделить на несколько основных:Одной из основных причин Красного террора была гражданская война, которая разразилась в России после Октябрьской революции 1917 года. Во время гражданской войны белые армии, поддерживаемые иностранными державами, сражались против Красной армии, которая была под руководством большевиков. Эта война создала атмосферу насилия и борьбы за власть, что способствовало возникновению террористических действий со стороны обеих сторон.Идеологические разногласия между большевиками и их оппонентами также сыграли важную роль в возникновении Красного террора. Большевики стремились установить коммунистический режим и провести коллективизацию и национализацию, что вызывало сопротивление со стороны противников режима. Эти разногласия привели к насилию и репрессиям со стороны Красной армии и органов государственной безопасности.Большевики испытывали страх перед контрреволюцией и попытками свержения их власти. Они считали, что использование террора и насилия является необходимым для подавления любых проявлений оппозиции и сохранения своей власти. Этот страх и необходимость в самозащите стали одной из причин Красного террора. Большевики активно распространяли идею классовой вражды и борьбы пролетариата против буржуазии. Это создавало атмосферу ненависти и вражды между различными социальными группами и способствовало насилию и террору в отношении предполагаемых “классовых врагов”.Все эти факторы в совокупности привели к возникновению Красного террора в России. Он стал инструментом подавления оппозиции, установления коммунистического режима и поддержания власти большевиков. Советские историки подсчитали, что в 1917—1922 гг. погибли 15—16 млн. россиян, из них 1,3 млн. стали жертвами террора, бандитизма, погромов. Гражданская, братоубийственная война с миллионами человеческих жертв обернулась национальной трагедией. И «красный» и «белый» террор независимо от цвета, идей, лежащих в их основе, и степени их подтверждения на уровне официальных документов, продемонстрировали миру наиболее варварские методы борьбы за власть. Время расставило все на свои места. Белый террор не привел оппозицию к власти. Очевидные в свое время для многих преимущества социализма, ради которого самоотверженно вводили «красный» террор, также канули в лето вместе с Советским Союзом. А ценность не родившихся потомков людей, убитых во время террора, не может быть восстановлена уже ни коим образом. И приходится только гадать, какой людской потенциал России утерян безвозвратно! Остается только надеяться, что трагедия братоубийства в годы Гражданской войны в России окажется уроком для последующих поколений в выборе средств и способов разрешения национальных конфликтовСПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Жарова Л.Н., Мишина И.А. «История Отечества 1900 – 1940 гг». - М.: «Просвещение», 2008.

Островский В.П., Уткин А.И. «История России XX век» / 11 кл.: Учебник для общеобразовательных учебных заведений. 2-е изд., перераб. и доп. – М.: «Дрофа», 2007.

Чернобаев А.А., Горелов И.Е., Зуев М.Н. и др. «История России» / Учебник для ВУЗов. – М.: “Высшая школа”, 2005.

С.П. Мельгунов. «Красный террор» в России 1918 – Литвин. 20018

2. А.Л. Красный и белый террор в России: 1917-1922. Статья 2013

Интернет ресурсы: